Несмотря на то что число больных туберкулёзом в России (если верить данным Минздрава) неуклонно снижается, мы всё ещё входим в составленный ВОЗ список стран с самой высокой распространённостью этой опасной лёгочной инфекции. Решить проблему мешает в том числе неконтролируемая заболеваемость среди трудовых мигрантов.

Согласно официальной статистике, за последние восемь лет заболеваемость туберкулёзом в России снизилась на треть. Однако в борьбе с этой заразой мы по-прежнему сильно отстаём от европейских стран. При нормальном показателе в 20 случаев заболевания на 100 тыс. человек у нас фиксируется почти 58 случаев. «Почему-то считается, что туберкулёз – это заболевание, которое угрожает только асоциальным семьям, тем, кто сидит в тюрьме, и бомжам, – говорит замглавы Минздрава Татьяна Яковлева. – Но туберкулёз встречается даже у бизнесменов». А ещё у трудоголиков и тех, кто ведёт нездоровый образ жизни. Так, курение повышает риск заражения на 20%.

В последние годы, по словам замминистра, в России участились случаи чахотки в сочетании с ВИЧ-инфекцией, а также увеличилось число штаммов с множественной лекарственной устойчивостью, что сильно затрудняет лечение. При этом Минздрав рассчитывает к 2035 году сделать туберкулёз орфанным (редким) заболеванием – один случай на миллион человек. «Это грандиозная задача, но я считаю, что она выполнима», – заявила замглавы ведомства.

Эксперты между тем настроены не так оптимистично, указывая на целый ряд нерешённых проблем. Это и нехватка льготных препаратов, и недостаточная профилактика, и злоупотребления при госзакупках лекарств. По данным фонда независимого мониторинга «Здоровье», в некоторых субъектах РФ противотуберкулёзные препараты не входят в льготные перечни лекарств, а целевое федеральное финансирование доходит до регионов с опозданием. Ежегодно на препараты от лекарственно-устойчивых форм туберкулёза из бюджета выделяется более 3,5 млрд рублей. Однако на практике средства попадают в регионы ближе к концу года, из-за этого они не успевают вовремя закупить лекарства.

Также до сих пор не удалось остановить угрозу распространения инфекции, завозимой в Россию мигрантами. Мало того, с каждым годом эта проблема становится всё более острой. Обследование на туберкулёз при въезде в страну сегодня проходят только те иностранцы, которые планируют получить разрешение на временное проживание или вид на жительство. Остальные идут к врачу лишь при появлении признаков болезни – если, конечно, у них есть деньги на лечение. Впрочем, говорят эксперты, обследоваться мигрантам мешает даже не нехватка денег, а страх перед депортацией, которая неминуемо ждёт их в случае подтверждения диагноза. А потому они до последнего не обращаются к медикам и попадают в стационары уже в тяжёлом состоянии, получая экстренную помощь за счёт региональных бюджетов. По мнению экспертов, лечение туберкулёза давно пора включить в полис ДМС, который оформляют мигранты. Врачи-фтизиатры, в свою очередь, предлагают обследовать приезжих прямо в аэропортах и на вокзалах. Это позволит выдворять больных до того, как они успеют заразить кого-то в нашей стране.

Заболеваемость и смертность от туберкулёза в России остаются на высоком уровне. Иностранцы, приезжающие в Россию на срок до 90 дней, а также мигранты, которые незаконно задерживаются на больший срок, проходят обследование на туберкулёз только при появлении симптомов заболевания и при обращении в медицинскую организацию. То есть реальную ситуацию с заболеваемостью туберкулёзом среди мигрантов мы не знаем. И всё это создаёт угрозы для здоровья жителей России. По данным ФМС, за 2015 год в Россию въехало 17,1 млн иностранцев (в основном с Украины, из Узбекистана и Таджикистана). Среди всех выявляемых у них заболеваний, дающих основания для депортации, около 45% составляет туберкулёз. Изменить ситуацию, по мнению специалистов, могли бы передвижные флю- орографы в аэропортах и на вокзалах, а также комплексы для микроскопического исследования мокроты, что позволит оперативно принимать решения о депортации. Лечение от туберкулёза следует включить в полис ДМС для мигрантов, чтобы расходы на 1,5–2 месяца лечения не ложились на бюджет российского здравоохранения.