Во многих европейских странах, Австралии, обеих Америках, то есть там, где уровень инфицирования пошел за последние годы на убыль, слова «эпидемия СПИДа» могут вызвать весьма отдаленные воспоминания. Однако в России эти слова тоже не возымеют большого эффекта, несмотря на неудачные попытки обуздать распространение вируса иммунодефицита.

В течение многих лет Россия сохраняла молчание по поводу проблем с ростом заболеваемости СПИДом. Теперь это молчание нарушил эпидемиолог Вадим Покровский, который более двадцати лет проработал на этом участке: он называет ситуацию «национальной катастрофой».

На сегодняшний день в России проживает около 1 миллиона ВИЧ-инфицированных и это число год от года только растет, в отличие от стран Африки, расположенных к югу от Сахары.

Но это только официальные цифры, которые, по всеобщему разумению, существенно недооценивают истинные масштабы ситуации.

В прошлом году 90 тысяч россиян заразились вирусом ВИЧ по сравнению с 3000 жителей Германии, страны с самым низким уровнем заболеваемости СПИДом.

«Типичный агент»

«Нам необходимо в 10 раз больше средств тратить на профилактику. Нам необходимы ресурсы и нужны политические решения, включая изменения в законодательстве в том, что касается использования метадона и частной жизни граждан», — признался мне недавно Покровский.

Проблема в том, что его «диагноз» в корне расходится с нынешней идеологией, как государственной, так и проводимой Русской православной церквью, имеющей все большее влияние в обществе.

В недавно опубликованном интервью Франс пресс Покровский был даже более прямолинейным, сказав, что кремлевская политика пропаганды традиционных семейных ценностей не смогла остановить распространение этого вируса. «Последние пять лет подобного консервативного подхода привели к тому, что число ВИЧ-инфицированных увеличилось в два раза».

Когда Покровский добивался введения сексуального образования в школах – чему резко противился уполномоченный при Президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов – глава комиссии по здравоохранению в Мосгордуме Людмила Стебенкова назвала Покровского «типичным агентом, работающим против национальных интересов России».

Подход Покровского только усилит интерес детей к сексу и приведет к всплеску ВИЧ и других болезней, передающихся половым путем.

«Вместо распространения презервативов мы пропагандируем среди молодежи верность партнеру и призываем к созданию здоровой семьи, это гораздо эффективнее», — заявила Стебенкова.

Однако цифры говорят противоположное, и Покровский предупреждает, что у женщин очень высокие шансы выйти замуж за ВИЧ-инфицированного мужчину.

«В день регистрируется 80-100 случаев инфицирования ВИЧ среди женщин. В день — это не шутка! Это в основном молодые женщины в возрасте от 25 до 32 лет, они теперь составляют основную группу риска», — сказал в беседе со мной Вадим Покровский.
Как при Петре I

Среди ВИЧ-инфицированных в России почти 60% — это потребители инъекционных наркотиков. Еще одну группу составляют их сексуальные партнеры, так что вирус иммунодефицита человека распространяется, как лесной пожар, через зараженные шприцы и иглы.

Именно поэтому многие страны предоставляют наркоманам чистые иглы и метадон для перорального употребления.

В Британии мы стали проводить эту политику в 1987 году, когда я был министром здравоохранения, и с тех пор число свежеинфицированных посредством использования зараженных шприцев упало практически до нуля.

Точно такие же результаты наблюдаются в ряде европейских стран и в Австралии, которая была пионером в деле сокращения вреда, которое люди в группах риска могли себе и друг другу причинить.

Однако в России метадон запрещен. Всемирная организация здравоохранения полагает, что этот синтетический наркотик чрезвычайно важен в борьбе с героиновой зависимостью, но в России за его распространение или использование можно получить до 20 лет тюрьмы.

Вместо этого работники здравоохранения полагаются на наркологию – традиционную форму лечения, которая уходит корнями во времена царя Петра I, в начале XVIII века пытавшегося искоренить алкоголизм.

Этот подход включает в себя изоляцию наркомана на месяц для детоксикации, за которой следует период реабилитации – то есть это лекции, групповые занятия, физиотерапия, особая диета и так далее.

Главный психиатр-нарколог российского минздрава Евгений Брюн с пренебрежением относится к заместительной наркотерапии.

«У нас бытует профессиональная шутка: лечить метадоном это то же самое, что лечить алкоголика коньяком», — сказал он мне со смешком.

Метадон действительно вызывает привыкание, однако он поступает из медицинских источников в контролируемых дозах и без шприцев, к тому же он позволяет наркоману нормально функционировать и даже ходить на работу.

Очевидный же минус традиционного русского метода лечения в том, что слишком часто он просто не работает.
«Что-то неправильное и двуличное»

Когда я совершал обход отделений Московского научно-практического центра наркологии, то у меня не было ни тени сомнений по поводу приверженности своему делу его главврача Елены Сокольчик.

Эта больница, находящаяся в одном из удаленных от центра московских районов, считается одной из лучших в стране, однако только 10-15% ее пациентов после первоначального лечения остаются на добровольный реабилитационный курс.

Доктор Сокольчик не раз ездила за границу по обмену опытом и была расстроена тем, что увидела.

Данные по эпидемии СПИДа в мире за 2013 год

«Когда приходит наркоманка вместе со своими детьми в центр, где ей дадут метадон, то для меня в этом есть что-то неправильное и двуличное. Я не хочу, чтобы ребенок видел, как наркотические вещества раздаются в качестве медицинских средств», — говорит она.

«Я могу вам точно сказать, что те из наших пациентов, кто проходит через реабилитационную программу, 48% в течение года больше не принимают наркотиков, 35% могут удержаться в течение двух лет, а 8% — в течение восьми», — рассказывает с гордостью главный врач.

Однако эта статистика показывает, что примерно половина из тех, кто проходит реабилитацию, в течение года возвращаются к наркотикам, и ничего не говорит о примерно 80-90% тех, кто не остается на реабилитационную программу.

Исследование за исследованием показывают, что многие пациенты центра вскоре возвращаются к наркотикам и распространяют вирус дальше.

«Никто мне не верит, когда я говорю, что российские власти не проводят никакой профилактической работы с тем, чтобы остановить эпидемию ВИЧ», — говорит Аня Саранг, глава фонда им. Андрея Рылькова — небольшой благотворительной организации, ставящей своей целью способствовать развитию наркополитики, основанной на гуманности, терпимости, защите здоровья, достоинства и прав человека.

«Совершенно ничего не делается для того, чтобы остановить эпидемию среди молодых людей, которые колются, так что неудивительно, что Россия остается одной из немногих стран в мире, где эпидемия ВИЧ по-прежнему растет», — объясняет президент фонда.

Правда и то, что никакой помощи не оказывается тем немногим добровольным организациям, которые пытаются залатать бреши.

По словам Саранг, их Фонд – единственный, который реально пытается претворять программу снижения вреда на улицах Москвы.

Однако средства у Фонда мизерные. Им, например, очень нужен фургон, который мог бы использоваться в качестве мобильной лаборатории, однако денег на это нет, и добровольцам приходится тащить все необходимое в рюкзаках и передвигаться на метро.
25 лет до победы?

Есть, правда, и радостные пятна в российском ландшафте. В нескольких километрах от Санкт-Петербурга существует клиника инфекционных болезней, которая первоначально была построена при царе Александре II как больница для бедных.

Теперь в ней есть отделение для зараженных ВИЧ детей, многие из которых являются сиротами или были брошены своими родителями.

Беззаветная работа здешнего персонала не только обеспечивает детей необходимым уходом, но и изменила отношение к больным у местного населения.

В 1980-е все боялись, что ВИЧ может передаваться просто через прикосновение или даже по воздуху.

В какой-то момент президенту Борису Ельцину была даже направлена петиция с требованием закрыть клинику, что и было сделано, но только на сутки.

К счастью, возобладал здравый смысл. Сегодня отношение к этой больнице значительно улучшилось, и многих детей даже берут на усыновление.

Но кое-какие предрассудки все еще живы. Взрослые с ВИЧ-инфекцией являются изгоями общества.

Работникам секс-индустрии, пойманным с презервативами, зачастую угрожают сроком за сутенерство, вымогая тем самым взятки. А недавно принятый закон о запрете пропаганды гомосексуализма препятствует просветительской кампании.

Все согласны с тем, что наиболее важной частью глобальной политики должно стать убеждение населения в необходимости пройти анализ на ВИЧ-инфекцию.

Но зачем люди будут это делать, если им грозит дискриминация? В настоящее время только половина из ВИЧ-инфицированных во всем мире знают о своем заболевании, а многие другие продолжают распространять вирус, так что битва со СПИДом снова наткнулась на препятствие.

Возможно, именно поэтому на вопрос о том, когда, по его мнению, Россия избавится от СПИДа, Вадим Покровский отвечает без особого оптимизма: «Победа над ВИЧ-инфекцией потребует еще 25 лет».